На прошлой неделе в Уфу на курсы повышения квалификации ездила. Каждое утро на шестичасовой «газели» приеду, а вечером, в пять, – обратно. Выбежишь после занятий на остановку, что напротив  колледжа статистики, информатики и вычислительной техники, постоишь минуты 3-4, тут и 266-й автобус подходит… Мне на нем до «Семьи» нужно ехать, а там до стоянки пригородных маршруток – рукой подать. Еще время остается в Универмаг забежать, чего-нибудь вкусненького на  дорогу купить.

В среду я что-то замешкалась в гардеробной ИРО, пришла на остановку и поняла: чуть-чуть быстрее надо было одеваться!  Стою. Холодно. Ветер не сказать чтобы с ног сбивает, но  через тонкую кожаную куртку до костей пробирает. Обняла себя покрепче – тепло свое удерживаю… Подошел автобус, 130-й. Чтобы хоть как-то отвлечься от пронизывающего мороза, наблюдаю за пассажирами, вернее, за пожилым пассажиром – мужчиной лет под 80, осторожно спускающимся с высокого порожка маршрутного автобуса. Дедушка ступил на землю, отпустил поручень и на какое-то время застыл на месте, мешая и тем, кто выходит из автобуса, и тем, кто заходит…

Наш папа умер в 62 года, поэтому, как увижу худощавого высокого старичка, оторваться не могу – хочу представить, как бы отец выглядел в таком возрасте…

Вижу: мой дед из правого кармана достал варежки, связанные из серой овечьей шерсти, и долго натягивал на крючковатые непослушные руки. Вот он потихоньку вышел на тротуар и, сгорбившись, засеменил в сторону от меня. Вывернутый карман старого драпового пальто смешно заколыхался в такт шагам идущего. И тут я заметила: что-то белое, похожее на клочок бумаги, повисело на «язычке» кармана и подхваченное ветром отлетело в сторону. В голове мелькнуло: наверное, проездной билет!

В это время подошел мой автобус – 266-й. Вместе с группой счастливых уфимцев и «гостей города», дождавшихся своего, я тоже ринулась к двери. Но никто еще не поднимался: у выхода нервно толпились пассажиры, передавали за проезд и не без труда покидали салон тесного транспортного средства.

Меня вдруг осенило: водитель маршрутки билеты пассажирам не выдает! Что же тогда выпало из кармана деда? Растолкав людей, спешащих попасть в автобус, я выбралась из толпы и направилась в ту сторону, куда несколькими минутами ранее упало нечто, принадлежащее незнакомому мне человеку. Подумалось: вдруг это  что-то очень важное!

На улице в это время народу немного, поэтому я без труда нашла пропажу. На узкой полоске бумаги, аккуратно вырезанной из школьной тетради  в клетку, красивым почерком крупно выведены цифры. Номер телефона!

Отыскала взглядом знакомую согбенную фигуру старика.  Он не далеко ушел, поэтому я его  очень скоро догнала и, выйдя на несколько шагов вперед, остановилась. Дедушка шел, глядя себе под ноги, поэтому не сразу меня заметил. Чуть не столкнувшись со мной, заговорил по-татарски:

- Астагафирулла!  Подумал, дочь меня встречает.

- Бабай, из вашего кармана выпал вот этот листочек. Здесь номер телефона записан, — стараюсь громко и внятно объяснить я.

Глаза деда вдруг просветлели – видно, расслышал мои слова, — он широко улыбнулся и, приняв из моих рук записку, поднес к лицу.

-  Это, наверное, номер телефона моей правнучки.  Она в седьмом классе учится.  Во все мои карманы листочки  с домашним адресом и номерами телефонов раскладывает.  Боится, что могу потеряться, — по-старчески бесшумно засмеялся дед.

Мужчина хотел снять рукавицы, но я его остановила и со словами «давайте я вам помогу» вернула на место торчащую наружу подкладку кармана и записку.

- Сами-то вы куда путь держите? Не заблудитесь?  - спрашиваю.

- Не-е-е-ет! Не заблужусь! Я эту дорогу хорошо знаю. Во-о-о-о-н в том доме, — дед рукой показал в сторону дома с вывеской «Баракат», — живет моя дочь. А я с семьёй внука живу, отсюда недалеко, две остановки всего.

Увидев краем глаза, что к остановке подходит мой автобус, я заторопилась:

- Мне надо ехать… А вы живите долго! За наших отцов, не доживших до вашего возраста, живите!

Коснувшись локтя мужчины и слегка сжав его в знак прощания, побежала на остановку. Уже стоя на подножке, обернулась посмотреть на моего незнакомца: мужчина смотрел мне вслед. Автобус тронулся и вскоре завернул за угол.

Что-то защемило внутри, сдавило горло, на глаза навернулись слёзы…

В августе исполнилось 30 лет, как не стало нашего отца, ветерана войны, а мама, пережив папу на 11 лет, умерла 5 ноября двухтысячного года. С недавних пор вглядываюсь в лица пожилых людей – хочу представить своих, как бы они выглядели сегодня…

Через 20 минут уже другой автобус мчал меня домой, в Туймазы. В будние дни пассажиров мало, поэтому в салоне тихо, никто не мешает предаваться  мыслям.

Произошедшее со мной сегодня напомнило мне другой случай. В ту пору мы в Тюменской области жили. Муж, провожая меня с маленькими сыновьями в отпуск, настоятельно требовал «прибудешь на место — телеграфируй».

В Стерлитамаке по пути к маминому дому забежала в почтовое отделение – после утомительной дороги вряд ли захочется специально  из-за этого выходить…  Оформила бланк, рассчиталась за телеграмму и уже собиралась уходить, как вдруг мой взгляд упал на полку с яркими поздравительными открытками. На ней лежало что-то очень мне знакомое. Пригляделась: кожаный кошелек. Потертый такой, с замочком «поцелуйчиком»… Точь-в-точь как у мамы моей!

- Извините, вот там, на полке, кошелек лежит…  Он чей? – спрашиваю.

- Забыл кто-то, — равнодушно отвечает почтовый оператор. – Со вчерашнего дня здесь лежит.

- Сдаётся мне, мама моя забыла. Там внутри должна быть записка с номерами телефонов моих братьев. Я даже могу номера продиктовать  и имена назвать…

- Мы чужих кошельков не открываем. Если хотите, — посмотрите! – пробурчала женщина в синей форменной одежде сотрудника почты, приподнявшись, достала с полки кошелек и бросила на стойку.

Конечно, мамин! Я его помню еще новеньким, из блестящей черной кожи и ободками из нержавейки. Еще маленькой любила играть, открывая и вновь защелкивая два блестящих шарика на замочке.

- Я открываю! — предупреждаю я работника почты и нажимаю на блестящий шарик величиной чуть больше спичечной головки. Щелк – и кошелек, подобно голодному птенцу, раскрывает свой «клюв». На дне кошелька несколько монет и небольшой клочок бумаги, уже потемневший от времени. Развернула – так и есть! Номера телефонов моих братьев  – Флюра и Ришата. Мама жила в городе недавно и всегда при себе носила их номера.

- Неужели трудно было открыть кошелек и посмотреть, что там есть? Могли бы по номеру позвонить и предупредить о забытой вещи, -  упрекнула я почтальонку. – Если мама заметила пропажу, наверное, очень сильно расстроилась. Ей нельзя! У неё давление…

- Вот только этого мне не хватало! Буду я еще по каким-то номерам звонить, – распалялась женщина.

Мама знала, что мы в этот день приедем, поэтому была дома. Как только входная дверь подъезда открылась, мальчишки мои со словами «нэнэйка, мы твой кошелёк нашли» побежали на четвертый этаж. Так что, пока я поднялась наверх, внуки уже знали историю о том, что бабушка ходила на почту за конвертом и забыла там свой любимый кошелек. Вернее, о нем она спохватилась только сегодня утром, когда собралась за молоком в магазин. Призналась, что сначала сильно огорчилась, но потом успокоила себя: денег там немного оставалось.  Решила, может, кому-нибудь из сыновей позвонят – в кошельке номера телефонов есть!

Вот так, приехав за тысячу верст, я нашла мамин кошелек.  К чему это я? А вот к чему… Часто в новостной ленте в социальных сетях публикуют посты о людях преклонного возраста: «ушел и не вернулся, возможна потеря памяти»… Может, небольшой клочок бумаги с адресом или номером телефона спасёт кого-то от разлуки?

Два часа в раздумьях быстро пролетели. Тоска, которая тяжелым камнем сдавила было грудь, потихоньку отпустила, на душе стало тепло и радостно от воспоминаний.

Выхожу на своей остановке из автобуса – меня встречают.  Вдруг подумалось: в следующий раз, уезжая куда-нибудь из дома, непременно во все карманы положу номера телефонов близких – мало ли что может произойти в жизни…

Ф.Ситдикова

07.12.2019